По человеческим меркам мне, наверное, что-то около пятнадцати. Может, на год больше. Я люблю играть в компьютерные игры, болтать без умолку и танцевать. Не люблю учиться. И еще я понятия не имею, что мне делать со своей жизнью. Ни рыба ни мясо – это про меня, в прямом смысле. Плыву себе по течению, не задумываясь о завтрашнем дне, и медленно схожу с ума от скуки.
Все чем-то заняты. Родители преимущественно друг другом, особенно после того, как умер папин лучший друг. Бедный папа в ужасе от того, что очень скоро все остальные его друзья тоже умрут, и они с мамой останутся чуть ли не единственными симами в их возрастной стадии. Это, наверное, и правда достаточно неприятно.
Но вообще-то папа не какой-то там депрессивный нытик и держится вполне себе бодрячком. Только иногда, когда грусть уж слишком сильно одолевает, папа забывается и врывается в нашу с Аароном комнату без стука. Мне, напоминаю, что-то около пятнадцати человеческих лет. Абсолютно точно НЕ нужно входить резко и без стука в комнату подростка, особенно если у него есть компьютер. Серьезно, не нужно, и этот закон действует в любом мире. Я чудом успеваю сворачивать окна.
Даже брат – милый балбес и лодырь – не сидит без дела и целыми днями бренчит на гитаре, мечтая написать хит всех времен и народов. Нет, не так. Не мечтая, он точно уверен, что сможет, если приложит достаточно усилий.
Сидеть безвылазно дома невозможно. Я люблю свою семью, но мне хочется веселиться, а не тухнуть в четырех стенах. У меня нет друзей, кроме Аарона, и вообще-то это безмерно бесит, я ведь люблю общаться.
– Так чего ты сидишь? Пошли знакомиться с кем-нибудь, – пока я ждала загрузки игры, а Аарон молчаливо перебирал струны на гитаре в поисках вдохновения, я поделилась с ним своими переживаниями, – Знаешь, если целыми днями сидеть за компьютером и играть, подружиться с кем-нибудь будет очень сложно.
В ту же секунду мы переместились в другое место – Смотрящий, храни разработчиков за эту возможность – и оказались возле дома Панкейков. Все бы ничего, но вместо одежды, в которой я сидела только что, на мне оказался купальник.
– Эм…
Аарон пожал плечами и предложил переодеться в другой наряд, вдруг поможет, и я последовала его совету. Только вот оказалось, что у меня нет других нарядов.
– Ой, да какая разница, как будто кому-то есть дело, во что ты одета. Не голая и ладно.
– Попробую у Панкейков переодеться через шкаф, вдруг поможет.
С этими словами я нажала на дверной звонок и, услышав приглашение, вошла внутрь. В доме была девушка с фантастически милым именем – Черри Панкейк – и в кои-то веки за это нужно сказать спасибо рандому. Порой даже он способен не на гадости. Мы с братом представились, я объяснила Вишневому Оладушку, что мне нужна помощь в избавлении от бага, и девушка разрешила воспользоваться ее шкафом.
«Невозможно изменить персонажа, когда кто-то умирает»...
Что за?..
В соседней комнате раздался шум. Вишневый Оладушек и Аарон уже умчались туда, я направилась вслед за ними. И ну да, конечно, спокойно наше с братом путешествие с целью перезнакомиться со всеми подростками не могло пройти. Мы не были бы Декартами, если бы не…
Новая знакомая разрыдалась что есть сил, мы с братом тоже, хоть и встретили мужчину, лежащего на полу, впервые. Ну уж нет, тонуть в слезах я не желаю, и не позволю стать сиротой девушке, с которой вообще-то пришла подружиться.
Вишневый Оладушек моментально бросилась к восставшему из мертвых папе, а я тем временем привела себя в приличный вид и переоделась. Не то чтобы расхаживать в купальнике плохо, но пяткам больно ходить по асфальтированным дорожкам и солнце тут, в Виллоу, не такое жаркое. Когда уже в нормально одежде я вернулась, Оладушек осыпала меня благодарностями.
Я, конечно, возгордилась, все-таки геройствовать приходится не каждый день. Что вообще можно придумать лучше, чем знакомство на почве спасения отца от смерти?
Да что, черт возьми, угодно. Зря я так обрадовалась и воодушевилась. Смерть, все это время молчаливо стоящая в углу, медленно выплыла в центр комнаты. Тут-то мы и заметили, что папа Оладушка вновь лежит на полу, да еще и прямо у наших ног.
В этот раз сделать ничего не вышло. Все попытки поговорить со Смертью за жизнь закончились провалом, и папа Оладушка отправился туда, куда и должен был. Моего геройства – хах, как теперь это смешно звучит – хватило от силы на полчаса, симских, а не человеческих, и все вернулось к тому, с чего началось. Разве что я теперь не в одном купальнике, а в майке.
Я всячески пыталась утешить Оладушку, но помочь была не в силах. Утерев слезы, она извинилась и сказала, что ей поры уходить на работу. Проводив взглядом новую знакомую, мы с братом тоже ушли. Смысла торчать в одном доме, где ни души, только урна с прахом, не было.
Как, впрочем, и желания продолжать походы по домам. Опять нарвемся на кого-нибудь, кто только лишился члена семьи, и лишь словим грустные мудлеты на два дня. Лучше уж прогуляюсь в одиночестве, а потом пойду домой дальше играть.
– Не бери в голову, ты ведь даже не знакома с ним. Подумаешь, умер, – Аарон увязался со мной и шел сзади вдоль берега на родном Сулани. Тут уютнее.
– Дело не в этом. Я всего лишь хотела подружиться, а только нарвалась на проблемы. Как будто кто-то послал мне знак свыше, говоря: «О, нет, Мари, это была дурная идея, забудь и думать о ней, лучше сиди дома и играй!»
Не оглядываясь на брата, я быстрым шагом направлялась к воде. Ноги проваливались в песок, я запиналась то о ракушки, то о всякий мусор – черт, а ведь мама права, что наш остров превращается в помойку – и не слушала, что Аарон отвечает. Ветер уносил его слова назад, к тому же я наконец добралась до цели. Махнув брату – это должно было означать, что разговор окончен, но понял ли он это, не знаю – я зашла в воду, ноги сами превратились в хвост и я поплыла настолько далеко и глубоко, насколько позволяют возможности нашего пиксельного мира.