- Парень, ты что, с ума сошел?
Я услышал над ухом резкий голос Гертруды Некрономикон.
- С какой стати ты сел в снег? Лопату бери и копай.
Хм, наверное, я ослышался. Лопату? Зачем копать зимой? Зачем вообще копать на кладбище?
- Кладбищенская земля мне нужна. Цветочки пересаживать буду. Раньше просто не успела земли набрать, а тут как раз ты подвернулся. Ты – мужчина, тебе и копать.
- А мама? – ошарашено спросил я.
- При чем тут мама? С чего ты взял, что она умерла? Она вышла за Гилберта, потом они уехали из дома его сестры путешествовать по миру, потом поселились в его собственном доме. Не помню, где именно, но очень далеко отсюда.
И только тут до меня дошло спросить, откуда Гертруда все это знает, и как же зовут мою мать.
- Разве я не сказала? Доротея. Я же тоже родом из Лэйктауна. Твоя мать была мне как младшая сестра. Правда, после истории с ребенком и замужества наше общение постепенно прекратилось. Наверно, ей не хотелось вспоминать все, что было связано с нашим городком и ее прежней жизнью. А познакомились мы случайно, впрочем, городок маленький…
Тут она внезапно прервала свою речь, посмотрела в сторону племянницы, стоящей под вязом, и крикнула:
- Эй, Гамлетова подруга! Не ходи сегодня к реке да не вешай цветов на деревья. Чует сердце беду.
Офелия лишь пожала плечами:
- Все, Редж, пора возвращаться. В ближайшее время ты ничего нового о матери от моей тети не узнаешь.
До меня не сразу дошло, что в Китежграде и рек-то нет, а значит, Гертруда опять ушла в какой-то свой мир.
Жизнь продолжается. Эту запись я бы назвал «О женщинах в моей жизни – друзьях и не только».
Я познакомился с Кэтрин, она проходила мимо моего дома, когда я в очередной раз поднимал опрокинутый каким-то злодеем мусорный бак.
Пригласил ее к себе. И эта рыжеволосая чертовка тут же обчистила меня. Сказала, что взяла в долг. Еще она сообщила о себе, что в городе она проездом, тут какая-то конференция проводится.
Похоже, она не прочь завести что-то типа курортного романа, пара свиданий, совместного проведения ночей, и – прощай, поминай как звали. Ну, девушка симпатичная, почему бы и нет? Следующим вечером пригласил на свидание.
Кстати, я поклеил обои с бамбуком. Не во всем доме, правда, а только на 2 стенах. Я переоделся в костюм ниндзя, купленный в Такемицу, Кэтрин понравилось.
На одном из свиданий был неловкий момент, я разминал костяшки пальцев, Кэтрин подумала, что я мысленно ощупываю ее грудь, и потащила меня в постель.
Целоваться в костюме ниндзя было не очень удобно, но все равно мне понравилось.
После вухуу я вырубился и сквозь сон слышал, как она заявила, что у нее нет настроения. И тут же добавила, что это было лучшее свидание в ее жизни. Как это может быть одновременно – я не понял.
В ту же ночь она принесла мне цветы. Букет роз. Как неудобно, надо тоже что-нибудь подарить (хотя она оборвала денежные листочки, так что, пожалуй, можно и не тратиться на букет). Впрочем, больше я ее и не видел.
Через некоторое время я вспомнил, что обещал показать Марице из Такемицу (ух ты, почти рифма) Китежград. Она предложила мне два варианта: поболтать с нею или пригласить в гости на три дня. Ну, я и предложил приехать в гости.
Но, по-моему, я ей ясно сказал, когда меня дома нет. Она почему-то пришла именно тогда, когда я был на работе. Мне соседи сказали, что меня ждала возле моего дома девушка, на иностранку похожая.
А также соседи доложили, кто опрокидывает мой мусорный бак. Это один из братьев того беременного мужика. Всезнайко. Они что, все немного того? С какой стати пинать мой бак, я с этим парнем даже не знаком, даже не видел никогда.
Из хороших новостей: цыганка принесла мне лампу. Наверное, знала, что Кэтриновский букет мне поставить некуда (я было раковину водой наполнил, туда цветы и положил)
На работе я допустил непростительную ошибку.
Меня выкинули, нет, вышвырнули с работы. Я был очень расстроен. Сначала просто постоял, погрустил, потом меня одолела злость, я стал пинать ногою воздух. А потом и вовсе заплакал, уставившись при этом на Марицину грудь. Она пришла, кстати, опять в мое рабочее время. В мое бывшее рабочее время. Теперь-то я безработный.
Дома Марица долго смеялась надо мной в костюме ниндзя.
Она нигде не расстается со своим зеркальцем. Все свободное время критически себя осматривает, поправляет прическу, подмигивает себе, говорит: «Свет мой, зеркальце, скажи». А потом радуется своему отражению. Безумная какая. Но такая смешная.
Она привезла мне забавную фотку. В мужском туалете отеля «Приют просветленных», где я жил, камера зафиксировала вот такие танцы. Хлопающие в ладоши и прыгающие мужики – нечто подобное я видел на утренниках в детдоме. Только тем мужикам было лет по пять.
У меня появились еще знакомые. Вот в синей кепке паренек по имени Дэвид. Его отец работает в какой-то газете, приехал на конференцию (на ту же, что и Кэтрин) и всю семью привез. Они сняли дом недалеко от меня. Бабушка Дэвида как-то заходила ко мне играть в шахматы.
Когда ко мне приходят гости, я запихиваю денежное дерево в кухонный шкаф, а медведя заталкиваю в шкафчик для одежды. Потому что, как я убедился, в городе многие страдают клептоманией и тащат все, что плохо лежит. Вот даже генерал, и тот попытался украсть мою газету. Но я его вспугнул, когда вышел мусор выносить, и он побежал, даже не заметив, что газета из рук выпала. Долго ли он бежал с протянутой рукой?
А вот это Анна-Мария. Недавно окончила университет. Я даже представить себе не мог, что меня полюбит такая девушка. И действительно, не полюбила. У нее уже есть жених.
Через несколько дней Марица уехала (обещанным в Такемицу мороженым я не забыл ее угостить), мы поцеловались на прощание. Не понимаю, как это вышло. Мы же просто друзья, просто друзья. Даже вспоминать об этом поцелуе не хочется.
Марица уехала, я остался один в своем домике. А когда остаешься в полном одиночестве, поневоле начинаешь думать, размышлять. Вспоминать. Мать. Не могу прийти ни к какому выводу относительно ее поступка. Я должен осуждать ее, как можно было оставить собственного ребенка, бросить его на произвол судьбы. С другой стороны, может, действительно, она не могла поступить иначе, ведь ей необходимо было кормить свою семью.
Спасибо добрым людям, которые воспитали меня, кормили, ухаживали, поставили на ноги. Но ведь это все должна была сделать она, а не посторонние. Похоже, я просто ошибка родительской молодости...
Мне нужно было с кем-то поговорить, поделиться своими мыслями. И я позвонил Вики. Видимо, она по голосу поняла, что меня что-то тревожит, потому что примчалась быстрее курьерского поезда.
Мы сели у дома (я 2 кустика роз посадил, чтоб букеты делать из цветов потом). Я принес медведя и посадил его рядом. И стал рассказывать Вики историю матери, а заодно и своего детдомовского детства.
Так мы и проговорили несколько часов, сначала сидя, потом стоя, так как попы устали сидеть на твердой земле.
Я спрашивал ее, как бы она поступила на месте моей матери. Как потенциальная мать, Виктория должна была сказать, что мне думать. Она ответила, что мы не можем осуждать или оправдывать мать мою. И посоветовала мне забыть все («Если ты не можешь что-либо изменить – забудь») ради моего же спокойствия, а не то я буду продолжать думать и думать, и думать, и думать, и сойду с ума. Нужно принять все, как есть. По крайней мере, до тех пор, пока Гертруда не вспомнит что-нибудь еще.
Не то, что бы слова Вики мне особенно помогли, но мне как-то полегчало. Я обнял ее и в шутку предложил переехать, чтобы она была моим домашним психотерапевтом. А она возьми и согласись!
Несколько дней назад я думал, что надо бы искать новую работу. Но у Вики денег 18 тыщ. К черту работу! Буду дома сидеть, в потолок плевать, с друзьями веселиться.
Эти деньги, видимо, наследство, оставленное ей родителями. Сама-то она работает медсестрой с зарплатой в 476 симолеонов в день.
Правда, Вики заявила, что это не дом, а «берлога холостяка». Что-нибудь изменим.
И мы сделали это. Пристроили комнату, прорубили окна, добавили 2 куста роз и 4 куста эээ… кустарника. И стены покрыли розоватым сайдингом. Цвета выбирала Вики.
А еще она велела выкинуть Кэтриновский букет роз.
Стены второй комнаты Вики украсила рождественскими штучками – венки там, колокольчики всякие, 2 гирлянды. Очень уж она любит такие вещи, коллекционирует их. Рождество – ее любимый праздник, как можно догадаться.
Спим мы в разных комнатах, между прочим. Так уж вышло. Или наоборот, не вышло. Я ночую на большом диванчике в гостиной (она же кухня и столовая), а Виктория на моей удобной кровати.
Единственное, чего я не понял, - почему у нас не только в зале-кухне-столовой вещи разных стилей и цветов, но и в спальне стены поклеены разными обоями?
Зато у нас пижамы похожи. Это так мило, я бы сказал. Сядешь этак во втором часу ночи спагетти под мясо-томатным соусом кушать, а напротив Вики в пижамке с таким же узором.
А на следующий день я увидел ее такой. Ты же, говорю, волнистой была. Ну, в смысле, волосы волнистые. Оказалось, что она их завивала. С прямыми волосами ей больше идет, так ей и сказал.
Нехорошо все-таки, что я решил не работать. Неудобно перед Вики как-то. Нашел наконец-то работу, вершин которой мечтаю достичь. И устроился на нее. Работать буду по ночам.
Виктория любит заниматься домашним хозяйством, то мусор выкинет (я обычно выношу только тогда, когда вонять от него начинает, до мусорного бака далеко же ходить каждый день), то сантехнику почистит, то розовые кусты пострижет. Но самое главное – я всегда быстро нахожу второй носок.
Нет ничего лучше, чем женщина в доме. Нет, есть. Женщина в постели.
И я приступил к намеченному плану. Так мы стали не просто давними друзьями, не просто соседями, а парой. Я для Вики даже танец придумал, правда, смахивает он на движения больного ревматизмом.
А через несколько дней я сходил в ювелирный магазин, встал на одно колено и сказал: «Люблю, давай поженимся». Это прозвучало как «Лулу, вавай повенимя», потому что меня вообще трудно понять, когда я в маске ниндзя. Но тут и без слов ей все было ясно.
